Я вхожу в комнату, я буду в ней ждать
Здесь есть камни и прочие книги, понятные мне
Снаружи кто-то слышит мой голос,
но я пою ветру о солнце
и солнцу о полной луне
И то, что я знаю это то, что я есть
и северный ветер бьет мне в окно
Я знаю, что я иду в темноте
Но почему мне так светло, так светло?
Горный хрусталь будет мне знаком
невидимый для глаз, но тверже чем сталь
Я сделал шаг с некоторым страхом
я должен был упасть. Меня спас
горный хрусталь
Ветер с вершины будет нам снегом
и несколько друзей из тех, что больше не спят
Листья вершин сливаются с небом
Но разве это ночь
а если ночь, то где же в ней яд
Я видел дождь, я видел снег
я видел все, что здесь есть
Смерть, где твое жало?
Я вижу свет, и значит Он здесь
Наверх
Эй, на том берегу,
Здесь тепло, а у вас все в снегу -
Я могу сказать вам тайное слово, но
Как до вас докричаться?
От стены до стены
Вы все молитесь богу войны,
А над всем купол злой тишины;
Ох, легко доиграться.
Два крыла по плечам
Мешают мне спать по ночам,
А учить летать - инструкторов тьма,
Лишь ленивый не учит;
Им легко с высоты,
А мы здесь - как я, так и ты,
А над всем - вилок, рогаток, ножей:
Нас спасает лишь случай.
Но когда - от винта
И кругом пустота,
От зубов до хвоста -
И в пропасть на скалы;
И не встать, и не сесть -
Ты скажи все, как есть,
И - привет, Ваша честь,
Прямо в рай, под мостом, как Чкалов.
Ой, легко на земле;
Что в Тибете, что в Царском селе
Все, похоже, хотят одного,
Да не могут добиться -
И чертят себе круг,
И стреляют друзей и подруг,
А внутри бьет живая вода -
Ну, кто ж мешает напиться?
И когда от винта,
И кругом пустота,
Не лечи, не кричи,
Что дали так мало -
Двум смертям не бывать,
Так чего здесь скрывать,
Продолби в сердце лед -
И вперед - под мостом, как Чкалов.
Наверх
Меня зовут последний поворот,
Меня вы знаете сами
По вкусу водки из сырой земли
И хлеба со слезами.
В моем дому все хрен да полынь,
Дыра в башке - обнова;
Мне нож по сердцу там, где хорошо,
Я дома там, где херово.
На кой мне хрен ваш город золотой,
На кой мне хрен петь складно -
В моей душе семь сотен лет пожар,
Забыть бы все - и ладно.
А если завтра в чистый рай
Под белы руки взят буду -
Апостол Петр, ой батька Николай,
Возьми меня отсюда.
А в чистом небе два крыла
Чертят дугу исправно...
Я сам хромой, и все мои дела -
Налей еще - и славно.
Наверх
Какие нервные лица - быть беде;
Я помню, было небо, я не помню где;
Мы встретимся снова, мы скажем "Привет", -
В этом есть что-то не то;
Рок-н-ролл мертв, а я еще нет,
Рок-н-ролл мертв, а я;
Те, что нас любят, смотрят нам вслед.
Рок-н-ролл мертв, а я еще нет.
Отныне время будет течь по прямой;
Шаг вверх, шаг вбок - их мир за спиной.
Я сжег их жизнь, как ворох газет -
Остался только грязный асфальт;
Но рок-н-ролл мертв, а я еще нет,
Рок-н-ролл мертв, а я;
Те, что нас любят, смотрят нам вслед.
Рок-н-ролл мертв, а я...
...еще нет.
Локоть к локтю, кирпич в стене;
Мы стояли слишком гордо - мы платим втройне:
За тех, кто шел с нами, за тех, кто нас ждал,
За тех, кто никогда не простит нам то,
что
Рок-н-ролл мертв - а мы еще нет,
Рок-н-ролл мертв, а мы;
Те, что нас любят, смотрят нам вслед.
Рок-н-ролл мертв, а мы;
Рок-н-ролл мертв, а я еще нет,
Рок-н-ролл мертв, а я;
Те, что нас любят, смотрят нам вслед,
Рок-н-ролл мертв, а я...
Наверх
В Ипатьевской слободе по улицам водят коня.
На улицах пьяный бардак;
На улицах полный привет.
А на нем узда изо льда;
На нем - венец из огня;
Он мог бы спалить этот город -
Но города, в сущности, нет.
А когда-то он был другим;
Он был женщиной с узким лицом;
На нем был черный корсаж,
А в корсаже спрятан кинжал.
И когда вокруг лилась кровь -
К нему в окно пришел гость;
И когда этот гость был внутри,
Он тихо-спокойно сказал:
Не пей вина, Гертруда;
Пьянство не красит дам.
Нажрешься в хлам - и станет противно
Соратникам и друзьям.
Держись сильней за якорь -
Якорь не подведет;
А ежели поймешь, что самсара - нирвана,
То всяка печаль пройдет.
Пускай проходят века;
По небу едет река
И всем, кто откроет глаза,
Из лодочки машет рука;
Пускай на сердце разброд,
Но всем, кто хочет и ждет,
Достаточно бросить играть -
И сердце с улыбкой споет:
Не пей вина, Гертруда,
Пьянство не красит дам.
Напьешься в хлам - и станет противно
Соратникам и друзьям.
Держись сильней за якорь -
Якорь не подведет;
А если поймешь, что самсара - нирвана,
То всяка печаль пройдет.
Наверх
Пили-пили, а проснулися - и ночь пахнет ладаном.
А кругом высокий лес, темен и замшел.
То ли это благодать, то ли это засада нам;
Весело наощупь, да сквозняк на душе.
Вот идут с образами - с образами незнакомыми,
Да светят им лампады из-под темной воды;
И я не помню, как мы встали, как мы вышли из
комнаты,
Только помню, что идти нам до теплой звезды...
Вот стоит храм высок, да тьма под куполом.
Проглядели все глаза, да ни хрена не видать.
Я поставил бы свечу, да все свечи куплены.
Зажег бы спирт на руке - да где ж его взять?
А кругом лежат снега на все четыре стороны;
Легко по снегу босиком, если души чисты.
А мы пропали бы совсем, когда б не волки да
вороны;
Они спросили: "Вы куда? Небось, до теплой
звезды?.."
Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя;
Да променяли на вино один, который был дан.
А поутру с похмелья пошли к реке по воду,
А там вместо воды - Монгол Шуудан.
А мы хотели дать веселый знак ангелам,
Да потеряли их из виду, заметая следы;
Вот и вышло бы каждому по делам его,
Если бы не свет этой чистой звезды.
Так что нам делать, как нам петь, как не ради
пустой
руки?
А если нам не петь, то сгореть в пустоте;
А петь и не допеть - то за мной придут орлики;
С белыми глазами, да по мутной воде.
Только пусть они идут - я и сам птица черная,
Смотри, мне некуда бежать: еще метр - и льды;
Так я прикрою вас, а вы меня, волки да вороны,
Чтобы кто-нибудь дошел до этой чистой звезды...
Так что теперь с того, что тьма под куполом,
Что теперь с того, что ни хрена не видать?
Что теперь с того, что все свечи куплены,
Ведь если нет огня, мы знаем, где его взять;
Может правда, что нет путей, кроме торного,
И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты,
А все равно нас грели только волки да вороны,
И благословили нас до чистой звезды...
Наверх
Джульетта оказалась пиратом,
Ромео был морской змеей.
Их чувства были чисты,
А после наступил зной.
Ромео читал ей Шекспира,
Матросы плакали вслух.
Капитан попытался вмешаться,
Но его смыло за борт волной;
Не стой на пути у высоких чувств,
А если ты встал - отойди,
Это сказано в классике,
Это сказано в календарях,
Об этом знает любая собака:
Не плюй против ветра, не стой на пути.
Прошлой ночью на площади
Инквизиторы кого-то жгли.
Пары танцевали при свете костра,
А потом чей-то голос скомандовал: "Пли!"
Типичное начало новой эры
Торжества прогрессивных идей.
Мы могли бы войти в историю;
Слава Богу, мы туда не пошли.
Не стой на пути у высоких чувств,
А если ты встал - отойди.
Это сказано в классике,
Это сказано в календарях.
Об этом знает любая собака:
Не плюй против ветра, не стой на пути.
Потом они поженились
И все, что это повлекло за собой,
Матросы ликовали неделю,
А после увлеклись травой.
Иван Сусанин был первым,
Кто заметил, куда лежит курс:
Он вышел на берег, встал к лесу передом,
А к нам спиной, и спел:
"Не стой на пути у высоких чувств,
А если ты встал - отойди.
Это сказано в классике,
Это сказано в календарях.
Об этом знает любая собака:
Не плюй против ветра, не стой на пути".
И лес расступился, и все дети пели:
"Не стой на пути у высоких чувств!"
Наверх
Мне не нужно награды, не нужно венца;
Мне не нужно губ ведьмы, чтоб дойти до конца.
Мне б весеннюю сладость да жизнь без вранья:
Ох, Самара, сестра моя...
Как по райскому саду ходят злые стада;
Все измена-засада, да святая вода...
Наотмашь по сердцу, светлым лебедем в кровь,
А на горке - Владимир,
А под горкой Покров...
Бьется солнце о тучи над моей головой.
Я, наверно, везучий, раз до сих пор живой;
А над рекой кричит птица, ждет милого дружка -
А здесь белые стены да седая тоска.
Что ж я пьян, как архангел с картонной трубой;
Как на черном - так чистый, как на белом - рябой;
А вверху летит летчик, беспристрастен и хмур...
Ох, Самара, сестра моя;
Кострома, mon amour..
Я бы жил себе трезво, я бы жил не спеша -
Только хочет на волю живая душа;
Сарынью на кичку - разогнать эту смурь...
Ох, Самара, сестра моя;
Кострома, mon amour...
Мне не нужно награды, не нужно венца,
Только стыдно всем стадом прямо в царство Отца;
Мне б резную калитку, кружевной абажур...
Ох, Самара, сестра моя;
Кострома, mon amour...
Наверх
Если бы я знал, что такое электричество,
Я сделал бы шаг, я вышел на улицу,
Зашел бы в телефон, набрал бы твой номер
И услышал бы твой голос, голос, голос...
Но я не знаю, как идет сигнал,
Я не знаю принципа связи,
Я не знаю, кто клал кабель,
Едва ли я когда-нибудь услышу тебя, тебя, тебя...
2-12-85-06
2-12-85-06
2-12-85-06 - это твой номер, номер, номер...
- что это, Бэрримор?
- это даб, сэр.
А меня били-колотили во дороге во кустах
Проломили мою голову в семнадцати местах.
Увы, недолго это тело будет жить на земле,
Недолго это тело будет жить на земле,
Спроси об этом всадника в белом седле,
Недолго это тело будет жить на земле...
Вот женщина, завязанная в транспортном узле,
Вот женщина, верхом на шершавом козле,
Вот женщина, глядящая на белом стекле,
Недолго это тело будет жить на земле...
В мире есть семь, и в мире есть три,
Есть люди, у которых капитан внутри,
Есть люди, у которых хризолитовые ноги,
Есть люди, у которых между ног Брюс Ли,
Есть люди, у которых обращаются на "Вы",
Есть люди, у которых сто четыре головы,
Есть загадочные девушки с магнитными глазами,
Есть большие пассажиры мандариновой травы,
Есть люди, разгрызающие кобальтовый сплав,
Есть люди, у которых есть двадцать кур-мяф,
Есть люди типа "жив" и люди типа "помер",
Но нет никого, кто знал бы твой номер...
- типа
2-12-85-0а
2-12-85-0б
2-12-85-0в
2-12-85-0г
2-12-85-0д
2-12-85-0е
2-12-85-0е
2-12-85-0ж
2-12-85-06 - это твой номер, номер, номер...
Наверх
Не успели все разлить, а полжизни за кормою,
И ни с лупой, ни с ружьем не найти ее следы;
Самый быстрый самолет не успеет за тобою,
А куда деваться мне - я люблю быть там, где ты.
Вроде глупо так стоять, да не к месту
целоваться;
Белым голубем взлететь - только на небе темно;
Остается лишь одно - пить вино да любоваться;
Если б не было тебя, я б ушел давным-давно.
Все, что можно пожелать - все давным-давно
сбылося,
Я ушел бы в темный лес, да нельзя свернуть с тропы;
Ох, я знаю, отчего мне сегодня не спалося -
Видно где-то рядом ты, да глаза мои слепы.
Так что хватит запрягать, хватит гнаться за
судьбою,
Хватит попусту гонять в чистом море корабли:
Самый быстрый самолет не поспеет за тобою -
Но, когда ты прилетишь, я махну тебе с земли.
Наверх
Ветер, туман и снег.
Мы - одни в этом доме.
Не бойся стука в окно -
Это ко мне,
Это северный ветер,
Мы у него в ладонях.
Но северный ветер - мой друг,
Он хранит все, что скрыто.
Он сделает так,
Что небо станет свободным от туч
Там, где взойдет звезда Аделаида.
Я помню движение губ,
Прикосновенье руками.
Я слышал, что время стирает все.
Ты слышишь стук сердца -
Это коса нашла на камень.
И нет ни печали, ни зла,
Ни горечи, ни обиды.
Есть только северный ветер,
И он разбудит меня
Там, где взойдет звезда
Аделаида.
Наверх
Я учился быть ребенком, я искал себе причал,
Я разбил свой лоб в щебенку об начало всех начал.
Ох нехило быть духовным - в голове одни кресты,
А по свету мчится поезд, и в вагоне едешь ты.
Молодым на небе нудно, да не влезешь, если стар.
По Голгофе бродит Будда и кричит "Аллах
Акбар".
Неизвестно где мне место, раз я в этоя стороне,
Машинист и сам не знает, что везет тебя ко мне.
Есть края, где нет печали, есть края, где нет
тоски.
Гроб хрустальный со свечами заколочен в три
доски
Да порою серафимы раскричатся по весне.
Машинист и сам не знает, что везет тебя ко мне.
В мире все непостоянно, все истлеет - вот те
крест.
Я б любил всю флору-фауну - в сердце нет свободных
мест.
Паровоз твой мчит по кругу, рельсы тают как во
сне,
Машинист и сам не знает, что везет тебя ко мне.
Наверх
Гарсон No.2, Гарсон No.2,
На наших ветвях пожухла листва;
И, может, права людская молва,
И все - только сон, Гарсон No.2.
Вот стол, где я пил; вот виски со льдом;
Напиток стал пыль, стол сдали в музей.
А вот - за стеклом -
Мумии всех моих близких друзей;
А я только встал на пять минут - купить сигарет.
Я вышел пройтись в Латинский Квартал,
Свернул с Camden Lock на Невский с Тверской;
Я вышел - духовный, а вернулся - мирской,
Но мог бы пропасть - ан нет, не пропал.
Так Гарсон No.2, Гарсон No.2,
То разум горит, а то брезжит едва;
Но мысль мертва, радость моя, а жизнь - жива,
И все - только сон, Гарсон No.2.
А колокольный звон течет, как елей;
Ох, моя душа, встань, помолись -
Ну что ж ты спешишь?
А здесь тишина, иконы битлов, ладан-гашиш;
А мне все равно - лишь бы тебе было светлей.
Так Гарсон No.2, Гарсон No.2,
На кладбище - тишь;
На наших гробах - цветы да трава,
И, похоже, права людская молва,
И все - только сон, Гарсон No.2;
А раз это сон - что ж ты стоишь, Гарсон No.2?!
Наверх
Тем, кто держит камни для долгого дня,
Братьям винограда и сестрам огня,
О том, что есть во мне,
но радостно не только для меня.
Я вижу признаки великой весны,
Серебряное пламя в ночном небе,
У нас есть все, что есть.
Пришла пора, откроем ли мы дверь?
Вот едут партизаны полной луны,
Мое место здесь.
Вот едут партизаны полной луны.
Пускай...
У них есть знания на том берегу,
Белые олени на черном снегу.
Я знаю все, что есть, любовь моя,
но разве я могу? (Второй голос: Я-а не могу...)
Так кто у нас начальник и где его плеть?
Страх - его праздник и вина - его сеть.
Мы будем только петь, любовь моя,
мы не откроем дверь.
Вот едут партизаны полной луны,
Мое место здесь.
Вот едут партизаны полной луны.
Пускай их едут.
Наверх
Снился мне путь на Север,
Снилась мне гладь да тишь.
И словно б открылось небо,
Словно бы Ты глядишь,
Ангелы все в сияньи
И с ними в одном строю
Рядом с Тобой одна -
Та, которую я люблю.
И я говорю - Послушай,
Чего б ты хотел, ответь -
Тело мое и душу,
Жизнь мою и смерть,
Все, что еще не спето,
Место в твоем раю:
Только отдай мне ту,
Которую я люблю.
В сердце немного света,
Лампочка в тридцать ватт.
Перегорит и эта -
За новой спускаться в ад:
А я все лечу, не глядя,
На ледяном краю,
И держит меня одна,
Та, которую я люблю.
Что впереди - не знаю,
Но знаю судьбу свою -
Вот она ждет, одна,
Та, которую я люблю.
Наверх
В этом городе должно быть что-то еще;
В этом городе должен быть кто-то живой.
Я знаю, что когда я увижу его, я не узнаю его в
лицо,
Но я рад - в этом городе есть еще кто-то живой;
Две тысячи лет, две тысячи лет;
Мы жили так странно две тысячи лет.
Но Вавилон - это состоянье ума; понял ты, или нет,
Отчего мы жили так странно две тысячи лет?
И этот город - это Вавилон,
И мы живем - это Вавилон;
Я слышу голоса, они поют для меня,
Хотя вокруг нас - Вавилон...
Наверх
Хорошо ли молодцу быть неженату ?
Маялся он тридцать лет, тряхнул головой -
Да вышел во поле, вставил в уши вату,
Чтобы не грузил жадный девичий вой.
А ночью во поле глухо, как в могиле:
Мощи да ржавчина, да скрип вороньих крыл;
Долго ж ты маялся - молвил ему филин -
Девки все в Лондоне, их тут и след простыл.
Жил на иконе Бог - выпрыгнул в оконце,
Замела след Его золотая грязь.
Береглася радость моя черного червонца -
Да от самой себя не убереглась.
Охайте, бабоньки; налетайте, дети -
Надобно выпить - вот вам сердце с молотка.
Нету другой такой Родины на свете,
Каждый мечтал бы так, да их кишка тонка.
А над Бел-озером тучи так и вьются,
То ли это кто-то курит, то ли просто так;
А из моей прорехи песни так и льются -
Льются и льются, все не выльются никак.
...
Начальник Кладбища, Сестры Долгой Жизни,
Трое Братьев Бритвы да Водитель Коня -
Примите в дар мою Песню об Отчизне
И пощадите Ее,
И всех нас
И меня.
Наверх
 |
