Укравший дождь
Я думаю, ты не считал себя богом,
Ты просто хотел
наверх,
Резонно решив, что там теплей, чем внизу.
И мне любопытно,
как ты себя
Чувствуешь там теперь -
Теперь, когда все бревна в
твоем глазу;
Ты смеялся в лицо, ты стрелял со спины,
Ты бросал мне песок в
глаза;
Ты создал себе карму на десять жизней вперед.
Ты думал, что
если двое молчат,
То и третий должен быть "за",
Забыв уточнить,
чем ты зашил ему рот.
Теперь нам пора прощаться, но я не подам руки,
Мне жаль тебя, но
пальцы твои в грязи;
И мне наплевать, как ты будешь жить
У убитой
тобой реки,
И что ты чувствуешь в этой связи.
Ты жил, продавая девственницам
Свой портрет, рубль в полчаса
-
Тот, что я написал с тебя позавчера;
Ты кричал о ветрах - но
горе тому,
Кто подставил тебе паруса:
Ведь по стойке "смирно"
застыли твои флюгера;
И ты флейтист, но это не флейта неба,
Это даже не флейта
земли;
Слава богу, ты не успел причинить вреда.
Ведь я говорил,
что они упадут -
И они тебя погребли;
Небес без дождя не бывало
еще никогда.
Не жди от меня прощенья, не жди от меня суда;
Ты сам свой суд, ты
сам построил тюрьму.
Но ежели некий ангел
Случайно войдет сюда
-
Я хотел бы знать, что ты ответишь ему.
Наверх
Дорога 21
Любой твой холст - это автопортрет,
Где ты - это я;
Любое слово
- это ответ,
Где ты - это я.
И если ты невидим средь семи
небес,
То кто заметит меня?
И твой квадрат не имеет углов,
И добродетель - как грех;
Твои
стихи лишены всех слов,
И ненависть - смех.
И ты спишь по ночам со
смертью своей,
И ты счастливее всех.
И ты всегда идешь позади,
Ведь ты - господин;
Ты, как вода, ты
живешь внизу,
Но ты - господин;
И, когда я был мал, ты учил меня
своей
Дороге двадцать один.
Твои глаза - словно пепел;
Ты видишь только то, что есть.
Твои
глаза - словно пепел,
Ты видишь только то, что есть.
Я никогда не
ловил луну в реке рукой,
Но я почту за честь.
На двадцать первом шоссе есть многое, чего здесь нет;
На двадцать
первом шоссе есть многое, чего здесь нет;
Я был бы рад жить там, но
сердце мое
Пахнет, как Невский проспект.
Наверх
Моей звезде
Моей звезде не суждено
Тепла, как нам, простым и смертным;
Нам
- сытный дом под лампой светлой,
А ей - лишь горькое вино;
А ей - лишь горькая беда,
Сгорать, где все бегут пожара;
Один
лишь мальчик скажет: "Жалко,
Смотрите, падает звезда!"
Моей звезде не суждено
Устать или искать покоя;
Она не знает,
что такое
Покой, но это все равно.
Ей будет сниться по ночам
Тот дом, что обойден бедою,
А наяву -
служить звездою.
И горький дым, и горький чай...
Наверх
Блюз простого человека
Вчера я шел домой - кругом была весна.
Его я встретил на углу, и в
нем не понял ни хрена.
Спросил он: "Быть или не быть?"
И я сказал:
"Иди ты на...!"
Мы все бежим в лабаз, продрав глаза едва.
Кому-то мил портвейн,
кому милей трава.
Ты пьешь свой маленький двойной
И говоришь
слова.
Пусть кто-то рубит лес, я соберу дрова;
Пусть мне дают один, я
заберу все два;
Возьму вершки и корешки -
Бери себе слова.
Ты воешь, словно волк;
Ты стонешь, как сова;
Ты рыщешь, словно
рысь -
Ты хочешь знать свои права;
Слова, слова и вновь
слова;
Одним важны слова, другим важнее голова.
Наверх
Король подсознания
Ты - король подсознанья, ты видишь то, чего нет.
Но ты веришь лишь
в то, что есть; все прочее - бред.
Но я склонен считать, что то, чего
нет - это весть;
Ты не веришь в себя и даришь всем прочим
свет.
Наверх
Почему не падает небо
Он слышал ее имя - он ждал повторенья;
Он бросил в огонь все, чего
было не жаль.
Он смотрел на следы ее, жаждал воды ее,
Шел далеко в
свете звезды ее;
В пальцах его снег превращался в сталь.
И он встал у реки, чтобы напиться молчанья;
Смыть с себя все, и
снова остаться живым.
Чтобы голос найти ее, в сумрак войти
ее,
Странником стать в долгом пути ее;
В пальцах его вода
превращалась в дым.
И когда его день кончился молча и странно,
И кони его впервые
остались легки,
То пламя свечей ее, кольца ключей ее,
Нежный, как
ночь, мрамор плечей ее,
Молча легли в камень его руки.
Наверх
Сталь
Я не знаю, зачем ты вошла в этот дом,
Но давай проведем этот вечер
вдвоем;
Если кончится день, нам останется ром,
Я купил его в
давешней лавке.
Мы погасим весь свет, и мы станем смотреть,
Как соседи напротив
пытаются петь,
Обрекая бессмертные души на смерть,
Чтоб остаться в
живых в этой давке.
Здесь дворы как колодцы, но нечего пить;
Если хочешь здесь жить,
то умерь свою прыть,
Научись то бежать, то слегка
тормозить,
Подставляя соседа под вожжи.
И когда по ошибке зашел в этот дом
Александр Сергеич с разорванным
ртом,
То распяли его, перепутав с Христом,
И узнав об ошибке днем
позже.
Здесь развито искусство смотреть из окна,
И записывать тех, кто не
спит, имена.
Если ты невиновен, то чья в том вина?
Важно первым
успеть с покаяньем.
Ну а ежели кто не еще, а уже,
И душа как та леди верхом в
неглиже,
То Вергилий живет на втором этаже,
Он поделится с ним
подаяньем.
Здесь вполголоса любят, здесь тихо кричат,
В каждом яде есть суть,
в каждой чаше есть яд;
От напитка такого поэты не спят,
Издыхая от
недосыпанья.
И в оправе их глаз - только лед и туман,
Но порой я не верю, что
это обман;
Я напитком таким от рождения пьян,
Это здешний каприз
мирозданья.
Нарисуй на стене моей то, чего нет;
Твое тело как ночь, но глаза
как рассвет.
Ты - не выход, но, видимо, лучший ответ;
Ты уходишь,
и я улыбаюсь...
И назавтра мне скажет повешенный раб:
"Ты не прав, господин"; и я
вспомню твой взгляд,
И скажу ему: "Ты перепутал, мой брат:
В этой
жизни я не ошибаюсь".
Наверх
Пески Петербурга
Ты - животное лучше любых других,
Я лишь дождь на твоем
пути.
Золотые драконы в лесах твоих,
От которых мне не уйти.
И
отмеченный знаком твоих зрачков
Не сумеет замкнуть свой круг,
Но
пески Петербурга заносят нас
И следы наших древних рук.
Ты могла бы быть луком - но кто стрелок,
Если каждый не лучше
всех?
Здесь забыто искусство спускать курок
И ложиться лицом на
снег.
И порою твой блеск нестерпим для глаз,
А порою ты - как
зола;
И пески Петербурга заносят нас
Всех
По эту сторону
стекла...
Ты спросила: "Кто?"
Я ответил: "Я",
Не сочтя еще это за
честь.
Ты спросила: "Куда?"
Я сказал: "С тобой,
Если там хоть
что-нибудь есть".
Ты спросила: "Зачем?" - и я промолчал,
Уповая на
чей-нибудь дом.
Ты сказала: "Я лгу"; я сказал: "Пускай,
Тем
приятнее будет вдвоем";
И когда был разорван занавес дня,
Наши кони пустились впляс,
На
земле, на воде и среди огня
Окончательно бросив нас.
Потому что
твой блеск - как мои слова:
Не надежнее, чем вода.
Но спросили
меня: "Ну а жив ли ты?"
Я сказал: "Если с ней - то
да".
Наверх
Вернуться к другим
альбомам
Вернуться к
главному меню mp3
Для писем
|
