Борис Гребенщиков:
"Михалков один раз меня поцеловал.
 Но как-то холодно…"

Сегодня в "Президент-отеле" был презентован первый DVD-диск группы "Аквариум", на котором запечатлен последний концерт того состава "Аквариума", который кто-то называет каноническим, кто-то единственным. Накануне презентации с Борисом Гребенщиковым поговорила АННА ЧЕРНИГОВСКАЯ.

Мы приехали с Борисом Гребенщиковым в студию к фотографу Владимиру Клавихо. Как не трудно догадаться на фотосессию. Кстати, первую за необозримо долгое время. Когда съемка началась, Володя спросил: "А вы не можете о чем-нибудь разговаривать пока?" Мы поговорили о том, что будет буквально завтра, и было очень давно, но по-прежнему возбуждает вопросы.

- На заглавной странице твоего официального сайта в Интернете сейчас помещена фотография, где ты снят в образе дряхлеющего Льва Толстого с косой. Она сделана на съемках нового фильма Вити Тихомирова?
- Дело в том, что у меня новые песни лучше пишутся, когда я нахожусь с косой с бородой в поле и начинаю косить. Одна песня, вторая песня... Много думаю о судьбах России... Конечно, о грядущем... Ясно понимаю, как нужно реорганизовать рабкрин... Такая, знаете ли, панорама проходит через мою голову.

- Недавно ты записал романс для экранизации "Азазеля" Бориса Акунина. Тебе нравится Акунин?
- Мне очень нравится Акунин. Я считаю, что это единственный писатель, которого на данный момент можно читать. Я рад, что он написал так много, но очень печально, что не выходит столько же. Я с удовольствием прочитал бы еще.

- Ты будешь еще что-то записывать для этого фильма?
- Более того, я хотел напроситься сыграть какого-нибудь хитрованского убийцу, но выяснилось, что все уже снято...

- А к фильму Михалкова по "Статскому советнику" тебе не предлагали записать что-нибудь?
- (Грустно и тихо) Я думаю, он меня не пригласит. Когда я начинаю косить... Так, не замечая, одно поле выкашиваю, другое... Соседние колхозы часто бывают недовольны.

- Почему? Он тебя не любит? Тебя же любит старшее поколение московского культурного бомонда...
- (Совсем грустно) Михалков один раз меня поцеловал. Но поцеловал как-то так холодно...

- В начале лета вы сообщили широкой общественности, что завершили десятилетний тур по Волге...
- Как видишь, с тех пор мы концертов не играем.

- Ну как же?! Вы и на прошлой неделе в Москве играли, и завтра играете в "Точке" акустику, и послезавтра электричество...
- Полтора часа в клубе - это не концерт. На большом концерте мы успеваем выложиться полностью, выйти на "анкоры" и выложиться еще раз. Это 2 часа 15 минут. Но в клубах и положено играть 40 минут - час. Потом устроители часто выказывают неудовольствие тем, что мы играем слишком долго. Но больших концертов мы не будем играть, пока не выпустим новый альбом и кардинальным образом поменяем ряд вещей.

- Состав?
- Нет, я очень надеюсь. Каждый раз менять состав - это такая душевная драма. Все приходится взращивать заново и это очень сложно. Приходится вкладывать массу энергии в выращивании новой псевдосемьи, а это ужасно тяжело.

- Ты сейчас много играешь в московских клубах. Тебе нравится?
- По привычке мне нравится играть в "Шестнадцати тоннах". "Свалка" - хороший клуб. "Точка", если там будет хороший звук, - тоже. "Горбушка" для меня была залом идеальным. Если бы было время играть в Москве каждый вечер концерты, я бы с удовольствием один или минимальным составом играл бы в "Кризисе жанра" или "Оракуле божественной бутылки".

- Ты все больше играешь старые песни на концертах... Твоя постоянная публика по этому поводу выражает порой негодование, говоря, что те же песни в прежних аранжировках, но с новыми музыкантами звучат много хуже, чем лет пятнадцать назад...
- Меня это мало волнует, потому что я выбираю те песни, которые могу сейчас правильно спеть, которые отвечают моему настрою на сегодняшний день. У меня в кармане лежит Palm с "меню концертов" за последние полгода. Там пять-шесть самых новых песен, три вещи с "Пси", четыре вещи неизданные вообще. Может быть, будет "Аделаида", может быть будут "Полярники". На "анкоре" может быть будет еще "Иван-чай", который мы раньше не играли вообще. Три песни из двадцати - это не много. Сейчас мы начали играть песни с "Равноденствия". Это говорит о времени и о моем восприятии его. 

- На концерте возникает ощущение, что раньше "Аквариум" был именно группой, когда музыку делали все вместе, а теперь это все таки БГ-бэнд, когда музыканты делают то, что ты хочешь от них. Тебе сейчас нужны реализаторы твоих идей?
- Нет, мне не нужны реализаторы, мне как раз нужны сообщники. И мне нравится, что сейчас по прошествии двух лет работы вся группа сидит, сгрудившись у магнитофона, и хлопает себя руками по коленкам. Так очень давно не было.

- На DVD вышел единственный концерт канонического "Аквариума" за последние десять лет. Собственно с 1991 года, когда тот "Аквариум" распался. Много версий излагалось, почему с тех пор ты играешь с другими людьми. Кроме твоей... 
- Долго работать с людьми можно только, если есть музыкальные совпадения. Но если их нет или они не явные, то на человеческой симпатии можно работать очень долго и очень интересно, но к сожалению, польза от такой работы с какого-то времени исчезает. Музыкант слушает одно, я слушаю другое - у нас нет общих точек пересечения. Так было и Ляпиным, и Дюшкой. С Курехиным при широте его музыкальных интересов возможность совместной работы была, потому что нам было о чем поговорить. Получилось, что старый состав после периода "Русского альбома" в 1992 году можно было собирать только из соображений ностальгических и играть старые песни. Я не могу представить, что мы старым составом делаем "Рамзеса IV" или "Иерофанта".

- Но, по моим воспоминаниям, музыканты как старого состава, так и нынешнего в большей степени слушают то, что ты же им подбрасываешь.
- На самом деле нет, как выясняется, У каждого есть свои музыкальные пристрастия, которые заставили и второй состав "Аквариума" (условно 1992-1997 годы - прим. А.Ч.) распасться. Потому что выяснилось, что люди играли, потому что им удобно, выгодно и все остальное.

- Когда были концерты на 25-летие группы, ты пусть на две недели, но погрузился в это прошлое, вновь играл с прежними людьми. Почему не возникло желание вновь играть с ними? 
- Мне было конечно очень комфортабельно, приятно. Просто приятно играть с людьми, которых я очень давно знаю. Но по большому счету положа руку на сердце, все прекрасно понимали, что новые песни играть с ними невозможно. Я и со вторым составом их даже не репетировал.

- Но ведь Ляпин, с которым ты делал в том же 1997 году новую программу "Лилит" остался именно из состава игравшего юбилейные концерты...
- Ляпин остался по очень простой причине. После того как сыграли оба концерта, мы сидели на Пушкинской и выпивали (о чем с негодованием пишет Сева в своей книге - ему не принесли пирожков). И Сашка с таким экстремальным восторгом отнесся к новым песням, что, я понял - мне было бы с ним интересно попробовать. Потом, к сожалению, этот состав из двух людей с двумя акустическими гитарами перерос опять в биг-бэнд... А мне интересны минимальные формы. Потому что играть старый рок-н-ролл - ну это мне не интересно. Мы опять начали играть "Аделаиду"... и это потеряло смысл...

- Одной из причин перемены состава десять лет назад многие называют то, что после работы в Америке тебе захотелось играть с музыкантами выше уровнем, чем те, что играли тогда в "Аквариуме..."
- Я сомневаюсь, что Сакмыч играл на флейте лучше, чем Дюша. По крайней мере в том момент, когда мы начали играть, он играл, пожалуй, хуже.

- Недоброжелатели утверждают, что в игре Сакмарова нет полета...
- "Русский альбом" - ответ таким недоброжелателям. Там не то что полет есть, там пожалуй даже экстаз есть.

- В следующем году будет 30 лет "Аквариуму". Очевидно, что после смерти летом прошлого года Дюши Романова концерта в том составе 1997 года не будет. Но если кто-то начнет тебе что-то предлагать...
- Я сразу уеду на весь год в Непал, чтобы спастись от этого.

- Но, я помню, и в 1997 году ты сначала отнекивался, но все же согласился...
- Это был простой шантаж.

- Ну его могут повторить...
- Нет. Теперь - нет. Еще и потому что я не хочу позорить то, что было сделано. Потому что для меня концерты на 25-летие был гиньолем. Они не имели ни малейшего отношения к музыке. Они имели отношение только к зарабатыванию денег и хлопанью друг друга по спине.

- Не знаю... По поводу московского концерта я согласна, но питерский концерт был очень сильный.
- У меня в этот момент уже "Лилит" варилась... Нельзя петь старые песни. Нельзя.

- За последний год вышло две книги твоих друзей и музыкантов канонического "Аквариума" - "История АКВАРИУМА. Книга Флейтиста" Дюши Романова и "Аквариум как способ ухода за теннисным кортом" Севы Гаккеля. Я знаю, что ты читал обе книжки, но относишься к ним по-разному...
- Каждая книга передала характер того, кто ее написал. Дюшкину мне было читать интереснее, потому что он был в жизни был человек восторженный. За эту восторженность я его и любил. И он с восторженностью передал всю правдивую атмосферу, которую я сам помню. Хотя для меня было важным абсолютно другое. Севка в своей книжке передал сам себя. Но я не знал, что он так бедно все видит. Для меня это было шоком. Получается, что он все это время думал о самом себе, у него происходили какие-то истории с пирожками. А о музыке - ни слова. Такое ощущение, будто мы ее не играли. Опять-таки у меня было другое ощущение. Поэтому я признаю за обеими книгами их правду, но честно говорю, что моя правда интереснее в тысячи раз.

- А какая она была?
- Магическая. Было ощущение, что если все правильно сделать, то возможны совершенно фантастические вещи, которые собственно потом и случились. А многие не случились тогда. Потому что до сих пор продолжают случаться.

- Ты предполагаешь, что может когда-нибудь появится твоя правда?
- Нет, потому что нет никаких слов, чтобы это описывать. С моей точки зрения, моя правда уже появилась, потому что это и есть та музыка, которую мы делаем.

- Но пытливый читатель может транспонировать некое саморазвенчание, которое есть в севкиной книжке на тебя: "Может быть, и Гребенщиков не такой сложный, как мы привыкли считать?"
- Дело в том, что общественный Гребенщиков - это их игрушка. И они с ней могут делать все, что угодно, - надувать, прокалывать... Пожалуйста, ко мне это не может иметь никакого отношения.

- Мы с тобой беседуем, а на "Мосфильме" идет сведение некоторых песен для нового альбома, который вы записываете в Петербурге на "Мелодии". Те ощущения, которые ты испытываешь при работе с новыми музыкантами сходны с теми, что ты испытывал в эпоху Тропилло или в период записи "Равноденствия" в той же студии?
- Нет. Интереснее в сотни раз. Потому что "Равноденствие" было кошмаром. Никто не мог сыграть ровно, а те, кто записывал, не могли записать то, что игралось. Феликс Гурджи очень интересный человек, но он записывал всегда симфоническую музыку, и в итоге никакой энергетики не получилось. И ощущения общности тоже не было, потому что по два человека сидели в этой каморке, какие-то инструменты записывали и уходили. Все. А потом я шел домой и с этим материалом разбирался...

- Сейчас ты работаешь с Андреем Самсоновым, с которым ты уже работал над "Пси". Он будет саунд-продюсером всего альбома?
- Мне очень интересно работать с Андрюшкой, и если у нас хватит средств, я хотел бы сделать с ним весь альбом. Я сегодня всю ночь провел с Самсоновым и понял, что мы во многом слушаем одну и ту же музыку и интересуемся одной и той же музыкой. Как я уже говорил, для меня это самое важное.

- Мне некоторые музыканты говорили, что они не хотят ездить по стране, потому что в городах плохие гостиницы...
- ...не везде есть горячая вода. Ну и что? Я же туда не мыться приезжаю.

- То есть ты готов не мыться, лишь бы играть концерты?
- Легко. Я начинаю мыться, только когда окружающие издают протест.

- Потому что сцена от зала далеко?
- Наоборот. Рок-музыканты должны быть грязными. В идеале - носить кожаные штаны и никогда их не снимать.